Лихолетие 90-х

Яковенко Игорь Григорьевич

Культуролог, историк культуры, политолог, доктор философских наук, профессор РГГУ. Член Бюро научного совета «История мировой культуры» РАН. Сфера профессиональных интересов — теоретическая культурология, цивилизационный анализ. Яковенко разрабатывает  проблематику цивилизационного анализа Текст здесь и здесь

Любая культура противостоит качественным преобразованиям и блокирует эти тенденции. Качественные преобразования всегда затрагивают социальные интересы мощных и влиятельных групп. Кризисы открывают окно возможностей качественных трансформаций, и чем глубже кризис, тем шире это окно. В случае с Россией противостояние будет многоуровневым и многообразным по своей стратегии и тактике. Можно ожидать консолидации сил исторической инерции, выходящих на «последний бой» с врагами Святой Руси. Теория локальных цивилизаций. Можно ли в принципе трансформировать устойчивые цивилизационные модели? Что можно сделать для трансформации культуры, критически неадекватной вызовам времени?

Чаще всего люди со стороны трактуют сторонников цивилизационного видения как эссенциалистов, утверждающих наличие неизменных и вечных качеств вещей, объединенных некоторой родовой характеристикой. Раз у России сложилась такая ментальность, то быть ей таковой навечно. В этом суждении содержится имплицитная уверенность в вечном характере объекта «Россия», что есть чистая химера. Ничто не вечно, в том числе народ или его культура.

Локальные цивилизации весьма устойчивы в своих базовых характеристиках. Однако они подвержены трансформациям, и существуют ровно до трех пор, пока оказываются в состоянии воспроизводить себя в конкурентной среде других культур.

Людям, далеким от профессионального интереса к истории цивилизаций, историческое снятие конкретной локальной цивилизации представляется страшной катастрофой. Цивилизации могут уходить в прошлое с уатастрофой (по модели падения Константинополя в 1453 году), а могут перерождаться сравнительно спокойно, как греко-римская цивилизация античности и гибель одной цивилизации и рождение другой могут не осознаваться прямыми участниками.

Масштаб кризиса, который переживает Россия, не осознан. Его прячет в подсознание слабая человеческая психика, маскирует идеология, затушевывает благоприятная конъюнктура цен на энергоносители. Реально Россия сходит с исторической арены. 

Либо эта территория попадает в другие цивилизационные круги, и местное население включается в эволюцию, либо на этих пространствах происходит новый цивилизационный синтез, и рождается качественно новая цивилизационная модель.

Локальная цивилизация в ситуации кризиса исторического снятия обречена на трансформации, поскольку системообразующие основания перестали эффективно вписывать носителя культуры в мир. Культура переживает распад, связи между элементами ослабли и  маргинализованы и главное — культура  утратила эффективность. Массы не осознают этого. Данная истина табуирована к произнесению, но люди схватывают это обстоятельство на дорациональном уровне и соответственно выстраивают свое поведение.

После 1990 года из СССР/РФ выехало не менее 5 млн. человек. Масштаб процесса свидетельствует о том, что качественная дистанция между советским/постсоветским русским и евроатлантической цивилизацией уменьшилась настолько, что модернизированные русские легко включились в западный мир. Латвия и Литва также дали миру феномен «еврорусских», где исходно русскоязычные эффективные бизнесмены легко вписались в европейские структуры и составляют серьезную конкуренцию местному бизнесу. Иными словами, стоит убрать имперский эгрегор и поместить прагматичного русского в нормальное социокультурное пространство, как он начинает жить в соответствии с иными нормами, ценностями и ориентирами, так что такая  перестройка  возможна, и это — главное. Заметим, что «еврорусские» не исчерпывают собой русскоязычного населения стран Балтии. Рядом с ними живут люди, ценностно ориентированные на советское прошлое. Они маргинализуются. Пожилые реализуют стратегию доживания, молодые объединяются в формальные и неформальные структуры, противостоящие доминирующей реальности.

Отсюда следует необходимость стратегии разделения общества на людей вчерашних и сегодняшних. Вчерашним нужно создать комфортную социально-культурную среду пристойного доживания. Сегодняшним — пространство адекватного саморазвития, дистанцированного от исчерпавшего себя исторического качества.

Трансформации ментальных оснований.

Ментальность существует постольку, поскольку обеспечивает минимальный уровень воспроизводства ее носителей. Если резко изменяются параметры вмещающего пространства, культура более или менее болезненно, но трансформируется, а это означает, что ментальные основания изменяются.

Обратимся к примерам. Исходно Китай и Япония реализовывали исторически первичную, экстенсивную стратегию бытия. Люди расселялись и осваивали всевозможные территории. Однако в Китае пространство, пригодное для традиционного сельского хозяйства, невелико. А Япония — просто маленькая страна.

Исчерпание стратегии расселения породило кризис, была эпоха войн, борьбы за передел власти и территорий.  Затем произошла социокультурная трансформация, в ходе которой родилась интенсивная культура. Японский и китайский крестьяне ориентированы на замкнутый безотходный хозяйственно-экологический цикл. Японец   ведет хозяйство на крошечны участках, получая немыслимый урожай. Традиционное для России истощение земли и переход на новое место здесь не пройдут. Эта трансформация произошла в рамках одной идентичности. Территория и язык сохранились, однако качество культуры претерпело существенное изменение.

Греки, создавшие тысячелетнюю Византийскую империю,  были  имперским народом. Пятьсот лет османского владычества размыли имперскую доминанту ментальности. Современные греки живут совершенно иными радостями и заботами. Ассирия была одной из самых кровавых и свирепых империй в истории. Сегодня айсоры — мирный народ, живущий в рассеянии по всему миру.

Отдельная тема — трансформация старообрядцев. Ее истоки: распад синкретичной целостности православной культуры. Царь — еретик, из сакрального правителя превратился в неправедного царя. После Раскола не стало переживаемого как универсум целого — Святой Руси, народа-церкви, магически объединяемого в персоне царя-батюшки. Есть «мы», и мы — меньшинство. Исчезло целое, которое давало основания бытия. Моя вера находит основания во мне самом. Всё это обеспечило резкий рост индивидуального начала. В старообрядческой среде разворачиваются процессы вычленения автономной личности как феномен старообрядчества.  Старообрядческое предпринимательство, соответствующая протестантской этике новая нравственность, политическая активность видных фигур из старообрядческой среды — всё это говорит о революционных сдвигах в сознании, об ином позиционировании человека в мире.

Однако любые трансформации ментальности подчиняются принципу Ле Шателье–Брауна. Культура минимизирует изменения, но если меняются базовые характеристики вмещающего пространства, минимальные трансформации могут оказаться радикальными.

Далее: чем больше общность, тем медленнее ее изменения. Поэтому новое качество вначале складывается в сравнительно узком слое, изолирующем себя от воздействий целого, а затем этот слой наращивает свои объемы, втягивая тех, кто готов изменяться. Набрав силу, он навязывает новые стандарты бытия остальному обществу. Фабриканты-старообрядцы нанимали на работу всех без различия вероисповедания и системой штрафов воспитывали вчерашнего крестьянина, требуя от него работать в соответствии с принципами протестантской этики.

Одна из базовых характеристик традиционной психологии состояла в настороженном отношении к нововведениям. Исходная установка: инновации — опасный грех. Промежуточная установка: инновация санкционируется сакральной властью. Итоговая: инновация это — удобство и благо, откуда бы она ни шла.

Историческая реальность свидетельствует о том, что существенные модели поведения, базовые ориентации, ценностные структуры изменяются с течением времени. Эти изменения дают основания утверждать, что происходит трансформация на уровне ментальных оснований.

Механизмы воспроизводства и изменения ментальности

Ментальность возникает в процессе цивилизационного синтеза и далее наследуется из поколения в поколение. Поскольку ментальность задает весь универсум самопроявлений человека, реальность, которую мы квалифицируем как новую цивилизацию, есть не что иное, как объективация изменений ментальных оснований культуры.

Цивилизационный синтез – это процесс самоорганизации, упорядочивания критически хаотизированной картины мира, когда абсолютный императив выживания вступил в неразрешимый конфликт с императивом верности врожденной культуре. Данный конфликт разрешается  формированием нового блока ментальных оснований, которые наделяют окружающий мир новым смыслом и предлагают новые модели эффективной жизнедеятельности в изменившемся мире.

Процессы изменения ментальности происходят только в рамках смены поколений. За поколением твердых носителей прежних устоев следуют поколения паллиатов, у которых уходящая ментальность частично размыта, целое утрачивает системность, появляются установки, противостоящие исходному качеству. Затем на смену носителям паллиативного сознания приходят люди нового мира, которые уже глубинно чужды  своим пращурам и  диалог между этими людьми невозможен. Новая цивилизационная модель вступает в процессы исторического бытия.

Нас интересуют процессы наследования ментальных оснований.  Ментальность – базисный слой культурного сознания и передается от поколения к поколению в специфическом процессе инсталляции. Ментальность инсталлируется в возрасте между двумя и восемнадцатью годами в рамках процессов социализации и включения в родную культуру автоматически, на досознательном уровне. Инсталляция реализуется в соответствии с генетически закрепленной программой выделения из культуры ее  устойчивых, закономерных оснований: базовых норм, устойчивых ценностей,  алгоритмов поведения и всего того, что является универсальным для данной культуры. Эта генетическая программа включается с рождением ребенка и затухает с завершением процессов формирования индивида в качестве полноценного субъекта врожденной культуры.  Точно так  же усваиваеися язык или несколько языков. В детстве это происходит без усилий. С годами потенциал автоматического освоения языка затухает.

По завершении процессов инсталляции субъект  и носитель культуры сформирован. Его поведение укладывается в рамки диапазона вариантов поведения, разрешенных культурой, а данная культура переживается ее носителем как часть собственной природы.

Механизмы изменения ментальных оснований заданы императивом выживания. Вопреки иллюзиям,  не человек существует для культуры, а культура сущкствует для выживания человека. В тот момент, когда традиционная культура превращается в фактор, снижающий конкурентный потенциал ее носителей, разворачивается конфликт между человеком и его культурой.

Сознание человека постоянно оценивает меру эффективности собственной культуры, сравнивает ее с альтернативными стратегиями бытия, данными в опыте. Для обывателя  важны сообщения о «наших» победах и одолениях, о безусловных преимуществах «нашего» образа жизни, «наших» верований и политических убеждений.

В тот момент, когда благостная картина разрушается, возникает конфликт базовых установок. Он по-разному разворачивается в слое идеологов и творцов нового и в слое,  репродуцирующем культуру. В первом ситуация осознается  на языке данной культуры: боги отвернулись от нас, мир стал другим,  наши установки не позволяют интегрировать картину мира и предлагать эффективные решения. Из этого рождаются инновации, доктрины, технологии,  которые позволяют ответить на вызов истории.

Репродуцирующий культуру слой не обременен рефлексией, остается верен традиции дольше всех,  но чувствует, что что-то не так.

Варианты формирования новой цивилизационной парадигматики разнообразны. Она может быть навязана победителями, может быть заимствована, может родиться в акте цивилизационного синтеза. Всякий раз изменения конфигурации ментальности связаны с изменениями вмещающего социального и культурного пространства. В результате прежние ментальные основания перестают эффективно работать.

Завоевание Малой Азии турками поставило местное население (греков, армян и эллинизированное население Малой Азии) в сложное положение. Режим налогообложения и другие обстоятельства двигали людей к переходу в ислам. Мусульманин был человеком первого сорта, христианин — второго. Процесс исламизации разворачивался постепенно. Новые мусульмане («ени мусульманлар») не были прочны в вере. Перешедшие пытались сохранять старые верования, праздновали христианские праздники, восставали, возвращались к христианской общине, но постепенно в череде поколений происходила тюркизация и исламизация новообращенных. Смешанные браки закрепляли новую идентичность. Смена ментальных оснований происходила на фоне рутинной борьбы за лучшие условия выживания. Те же процессы разворачивались в ходе христианизации язычников на пространствах Римской империи или утверждения большевистской идеологии в СССР.

Можно выделить два потока процесса трансформации базовых оснований культуры.

Первый поток реализуется в рамках самоорганизации социокультурного целого. Самый яркий пример — смена корпуса востребованных аудиторией сказок в конце 60–70-х годах. Здесь необходимо пояснение. Сказки  играют роль базовой мифологической структуры, включающей человека в целостность культуры, они  участвуют в формировании матриц сознания. Поэтому от того, какие сказки слушают дети в раннем возрасте, зависит формирование оснований картины мира у повзрослевшего ребенка. В конце 60-х годов ХХ века на книжном рынке появились качественно новые  сказки: «Муми-тролли» Туве Янссон, «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова, книги о Мери Поппинс в переводах Бориса Заходера.

Запрос на новую сказку породила городская интеллигенция, которая  для своих детей не хотела обходиться традиционным набором советской детской книги. Дети, воспитанные на этой литературе, весело похоронили Советский Союз.

Другой пример самоорганизации культуры демонстрирует социология чтения, которая свидетельствует об уходе от русской классической литературы XIXвека. Мотивы, по которым люди читают книги, сложны и многообразны и не сводятся к задаче приобщения к сокровищнице мировой/отечественной культуры. Молодой человек читает художественную литературу в контексте решения генеральной задачи вписывания себя в окружающий его мир: формирования норм, ценностей, личностных характеристик, эмоционального воспитания. Перед ним стоит задача формирования внутреннего мира, который позволит ему жить достойно и счастливо. Эта сверхзадача не осознается, но именно она двигает серьезного молодого человека к чтению.

Сталкиваясь с классической русской литературой, молодой современник чувствует, что идейно-ценностный бэкграунд, который лежит под этим пластом художественной культуры, находится в неразрешимом конфликте с окружающим его миром, дезадаптирует, предлагает цели, ценности, критерии оценки и способы действия, неприложимые к реальности. Поэтому он и ограничивает свое знакомство с русской классикой школьным курсом.

Изменение ментальности происходит также в соответствии с другими механизмами самоорганизации культуры, такими, как феномен моды, когда поведение, санкционированное традицией, становится старомодным и непрестижным, а поведение, порицаемое традиционным сознанием, получает санкцию современного, престижного, модного.

Ментальные структуры поддерживаются конкретными устойчивыми параметрами социально-культурной среды. Изменения этой среды — урбанизация, распад большой семьи, изменение характера и предмета труда — неизбежно сказываются на процессах воспроизводства ментальности. Традиционная ментальность складывалась и устойчиво существовала в условиях ограниченного кругозора. Семьдесят лет назад половина населения нашей страны никогда не выезжала дальше райцентра. Сегодня создается принципиально иной уровень открытости миру.

Традиционная большая семья создавала социальный и культурно-психологический базис коллективного владения, отдавала собственность в руки иерархии, противостояла процессам автономизации. Урбанизация похоронила большую семью. Существенный блок традиционной ментальности переживает кризис.

Второй поток трансформации базовых оснований культуры реализуется в рамках систематической работы социальных и политических институтов разного уровня.

Можно привести примеры, в которых субъектом трансформации базовых структур сознания выступает государство. Генеральным фактором, задающим необходимость таких трансформаций, выступает модернизация. Во втором эшелоне модернизации сравнительно узкий слой правящей элиты, осознающей необходимость коренных перемен, всегда сталкивается с косной массой, тяготеющей к традиционной старине. В этой ситуации реализуются разные стратегии, направленные как на модернизацию элиты, так и на модернизацию всего общества.

При всех обстоятельствах стратегия трансформации  включает в себя следующее: первосортность утверждаемого и второсортность изживаемого в создании ситуации ценностного различения утверждаемого и уходящего.

Стратегия изменения.

задача изменения ментальных оснований связана с прерыванием социокультурной преемственности и утверждением альтернативного культурного комплекса. Эта работа имеет шанс на успех только в том случае, если вектор изменений соответствует логике исторического процесса.  Модернизационные изменения должны повышать шансы на выживание и конкурентный потенциал людей. Только в этом случае можно преодолеть историческую инерцию.

Эффективная работа с ментальностью концентрируется на молодых поколениях, ибо  характер человека формируется к трем-шести годам. Базовые ориентации личности формируются к шестнадцати-восемнадцати. Говоря языком антропологии, человек переживает процессы включения в ментальные комплексы родной культуры от рождения до инициации, знаменующей переход от детства или юношества к взрослому возрасту.

Традиционная семья и привычная среда воплощают историческую инерцию и тысячами нитей связана с прошлым. Поэтому во всех модернизирующихся обществах возникают закрытые учебные заведения. Прерывание экзистенциальной преемственности составляет необходимое условие модернизационного перехода от традиционного общества к обществу модерна. В эпоху кризиса — а российская цивилизация переживает системный кризис — решение задачи облегчается.

Говоря о самом раннем возрасте, надо заметить, что многие российские сказки воспроизводят тупиковые установки. Необходимо разрушение установки на чудо, которое дает всё и сразу некоторым волшебным образом. Ковер-самолет, гусли-самогуды, скатерть-самобранка, неразменный пятак и прочие радости магического мира, в котором не надо сеять, жать и класть в закрома, для того чтобы сытно кушать, фундаментальным образом противостоят позитивной жизненной позиции.

Иванушка-дурачок, который в конечном счете оказывается в выигрыше, посрамляя здравый смысл своих братьев, добропорядочных и прочно вписанных в мир, — далеко не случайный персонаж отечественного пантеона. Иван-дурак восходит к архаическим магам и ложится в мощную традицию возвеличивания блаженной глупости. Образ Иванушки перекликается с идеей юродивого, который свят тем, что отрицает мудрость «мира сего».

Чтобы было понятно, о чем идет речь, приведу пример Буратино. Сказка А.Н. Толстого «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (1936 г.) была вольным переводом знаменитой сказки Карло Коллоди «Приключения Пиноккио», написанной в 1883 году. Никто не назовет эту сказку скучной, однако здесь есть одна значимая для культуролога подробность. Приняв решение отправить Буратино в школу, папа Карло идет на рынок, продает там свою тужурку и на вырученные деньги покупает букварь. На следующий день Буратино по пути в школу увидит цирк и, решив вместо школы пойти на цирковое представление, продаст букварь, а на вырученные деньги купит билет в цирк. Это не скатерть-самобранка. За текстом Карло Коллоди стоит 2 тысячи лет жизни в классовом обществе. Итальянский ребенок твердо знает: за всё в этой жизни надо заплатить. Здесь мы сталкиваемся не только с концептом законов сохранения: ничто не появляется из ничего, но и с важнейшей моральной истиной – за все надо платить. Сознание ребенка фиксирует это на уровне деталей сюжета.

Одна из серьезных проблем российской реальности связана с тем, что механизмы горизонтального группового взаимодействия блокируются культурой и остро стоит проблема добровольной кооперации, консолидации во имя некоторой общей задачи, навыков и практик группового взаимодействия. В России считают, что для того,  чтобы что-то заработало, необходима иерархическая структура и только делегированная сверху власть, «начальство» объединяет людей, ставит задачу, обеспечивает координацию усилий. Решить те же задачи без «начальства» массовый носитель российской идентичности не способен.

P.S

Культурное влияние России на человечество колоссально. Четыре из десяти книг, которые журнал Time назвал величайшими в истории, написаны русскими авторами. На большинстве театральных и концертных площадок мира ставят русские произведения. Русский — официальный язык ООН, второй язык интернета, восьмой по распространению в мире. Россия — пионер освоения космоса, ядерных технологий, один из мировых лидеров в IT-индустрии. Пока еще этот фундамент существует, на нем можно выстроить все что угодно. Но если делать вид, что вызовов нет, то и они тоже сделают вид, что России не существует.

Арнольд Тойнби, автор цивилизационной теории, утверждал, что развитие человечества происходит по формуле «вызов—ответ». Исторический, технологический и экономический прогресс постоянно ставит новые вызовы, и адекватный ответ на них не только решает возникающую проблему, но и выводит общество на новый виток. Если же вопрос не решен, то общество тормозит в развитии, переживает упадок и даже полностью разрушается. Подобное случилось с Римской империей, политеистическими религиями и Советским Союзом.

Адекватность вызовам напрямую определяет судьбу государств. Петр Первый создал новую Россию, адекватную эпохе великих держав. Дэн Сяопин увидел бесперспективность закрытости Китая в условиях глобализации рынков. Ли Куан Ю, Махатма Ганди и Нельсон Мандела ответили на распад империи созданием нации из разнородных национальностей и племен.

Россия практически не предлагает миру востребованных интеллектуалов, писатели давно не номинируются на Нобелевскую премию, единицы компаний смогли выйти на глобальный уровень. Возник огромный разрыв между интеллектуальным вкладом, что вносит Россия в общечеловеческую базу знаний.

Знания, как правило, создаются творческим меньшинством. Необходимо вернуть университетам роль «лабораторий мысли» - университет - то учебное заведение, где создаются ценности и смыслы. В России же высшее образование обесценено и теряет свой смысл.

Сначала надо понять собственные проблемы и куда движется человечество.

P.S. Пример трансфоимации культуры, например брачного поведения, происходит на наших  глазах

В Челябинске произошел неслыханный случай - местная жительница разместила объявление о том, что ищет мужчину, который бы согласился стать биологическим отцом ее будущего ребенка. «Маме нужны внуки, а замуж никто брать не хочет», – написала женщина. Она также указала, что алименты ей не нужны.

Благодаря данному случаю вскрылась глобальная проблема  одиночества в городе -на сегодняшний день сложилась целая тенденция знакомиться с мужчинами самыми экстравагантными способами, а это  признак того, что в обществе кардинально изменились стандарты мужской и женской манеры поведения.  

Согласно традиции, женщина должна вести пассивную социальную жизнь, но сегодня  ее позиция стала активной и это ведет к смене стандартов и норм поведения людей в обществе. Сейчас многие женщины оказываются культурнее, образованнее, ответственнее и трудолюбивее ряда мужчин, более охотно проявляют склонности к карьерному росту, а мужчины, напротив, все чаще становятся зависимыми от алкоголя и наркотиков или оказываются в тюрьме. Поэтому современному российскому обществу не хватает мужчин, положительных в морально-психологическом плане, здоровых и активных физически.

Этот диссонанс приводит к тому, что в целом увеличивается общественная конфликтность. Россиянки остро реагируют на нехватку порядочных мужчин, поэтому все отчаяннее ищут себе партнеров. Такая тенденция  связана с проблемой одиночества, которая все больше усугубляется. Самоизоляция и пассив уже больше не только психологический, но и социальный фактор, хотя общество пока этого не осознает. (с) Век

К слову скажем, что поиск биологического отца с заданными параметрами уже давно практикуется в продвинутых женских кругах Германии, а в США создан банк спермы от биологически качественных мужчин молодого возраста.