Рубеж тысячелетия ознаменовался новыми тенденциями истории, в основе которых лежит мироинтегрирующий процесс как завершающий все стадии качественного и количественного роста человечества. Этот процесс гносеологически должен иметь оттенок гуманизма, но сегодня, когда "процесс пошел” в русле стихийного социал -дарвинизма и неуправляемой инерции, мировое сообщество вступило в полосу острых кризисов, сконцентрированных в узком временном пространстве, на которые накладываются локальные стрессы. Многообразие кризисов формирует режим с обострением, оно создано логикой развития в центрах мировой системы и их откликом на периферии. Правильнее назвать происходящее кризисом сложившегося миропорядка. Его причины лежат вне сферы контроля национальных экономик. Мир находится в полосе деструктивного развития, метастазы идут вглубь, они затронули правовые, финансово-экономические, психологические основы планетарного бытия. Преодоление явления лежит не только в области экономики и политики, но в морально-психологической сфере и сфере понятийных конструкций, однако господствующая ныне доктрина капиталистической перестройки, именуемая неолиберализмом, в принципе это игнорирует. Новый мировой порядок, где "айн фюрер” - Вашингтон, стягивает творчество и возможности в центр, сбрасывая на периферию мировой системы только риски. Неолиберальный режим внедряется повсеместно добровольно-принудительным способом без апробации, согласия, гарантий. Опираясь на этот хилый рычаг западные державы восстанавливают свои пошатнувшиеся экономические позиции, устанавливая монополию на научно-технические достижения, контроль за финансовыми, информационными потоками, подкрепляя достигнутое военными рейдами. Это безальтернативное единообразие, в основе которого электронно-сетевая парадигма, допускает общества, страты, государства исключенного развития от социально-апартеидального до клептократического типа на случай запаздывания.
Основа кризиса демографическая, но его корни в нерегулируемости мировой валютной системы, хотя не стоит отрицать значимость внутристрановых причин, провоцирующих кризис. Главным орудием империалистических держав остается валютно-финансовая и долговая политика, а также вытеснение национальных валют. Субсидирование периферии не компенсирует неэквивалентный отток ресурсов, но дает мощный рычаг удержания зависимости. Потрясающие систему финансовые кризисы позволяют кредиторам скупать за бесценок имущество должников, приватизировать госсобственность национальных систем, внедрять западные организационно-управленческие структуры. Идет воспроизводство схожих неолиберальных правительственных курсов в сильно отличающихся странах при разных ситуациях и разных программах, несмотря на неприятие неолиберализма основными течениями мысли. Россия в этом ряду не исключение, разве что расчленяемая коррупцией, она довела до абсурда игру в одни ворота. Во всех странах периферии наблюдаются сходные, хотя менее глубокие кливажи между социальными издержками экономических процессов и их политической и социальной проекцией, что позволяет судить о новом порядке в целом как изнутри, так извне национальных систем.
Неолиберальная идеология подразумевает:
-гомогенизацию хозяйственных отношений на монетарной основе
-главным регулятором провозглашается стихийный рыночный механизм
-национально-хозяйственный комплекс, суверенитет считаются отмирающими категориями. Главные усилия неолибералов направлено на демонтаж функций государства, сведение к минимуму рычагов госхозяйственной политики. Под натиском условий МВФ экономика оказывается беззащитной и выходит на заведомо пагубный курс. Страны получают кредиты не на развитие, а на оплату долга. Вопрос о нищете не ставится вовсе. На фоне тотального развала национальных комплексов возвышаются ТНК и обслуживающие их мировые финансовые центры, выведенные из-под системы государственного регулирования. МФЦ - это конгломераты банков, финансовых институтов, валютных, фондовых и иных бирж, консультативных и аналитических фирм, захватившие мировой информационный потенциал. Ежедневный оборот валютных бирж сопоставим с суммой золотовалютных запасов центральных банков стран мира. Отсасывая из хозяйственных ячеек значительные денежные ресурсы, они разрывают воспроизводственный контур. ТНК формирует новую подсистему разделения труда. Панораму дополняет множество смежников-посредников и предприятий-однодневок. Необходимость многочисленных соглашений толкает к появлению соответствующей инфраструктуры и плодит специалистов непроизводственного профиля.
Парадокс заключается в том, что несмотря на антигуманность и тупиковость неолиберализма, этой тенденции никакая иная парадигма будущего не противостоит. К тому же слабость сил, стоящих за альтернативными проектами, дополняется неолиберальным шовинизмом, подавляющим на корню даже намек на необходимость конкуренции идей. Не страстное движение убедить движет последних, а обозленность и надменность продвинутых, стремление всех под себя подмять. Такие позиции не могут быть структурообразующими в принципе.
Новый кризис рождает геростратов, но не вождей или народные фронты. Конец столетия не блещет громкими именами типа Рузвельта, Сталина, Гитлера. До сих пор не ясно, каким будет общество ХХIв., ибо монополия неолиберализма на историческую инициативу еще никем не оспорена, хотя сам неолиберализм не тянет на роль долгосрочного гегемонистичного проекта. Но эта парадигма принимает все, даже полярные социально-политические решения общественного устройства. Иные реальные проекты трансформации в поле зрения, увы, не попадают.
Ситуация безальтернативности неолиберализму заключена в том, что в 80-х годы повсеместно строились демократические фасады и рушился авторитаризм. Субъектами социального действия становились в большей мере институты, завязанные на электоральные процессы в обществе. Массы, лишенные традиционно объединяющей антитоталитарной цели, повели себя иррационально, повсеместно поддерживая пагубные курсы, чему способствовали средства массовой информации и процессы деиндустриализации, деформировавшие потенциал социального протеста. Спад производства, расщепление предприятий вызвали тектонический сдвиг в сфере занятости в сторону посреднической деятельности. Все национальные экономики столкнулися с проблемой социальной инфляции и трудоизбыточности (прогнозируется рост безработицы до 60% трудоспособного населения).
В неолиберальной модели единственным критерием деятельности предприятия является конкурентоспособность на мировом рынке. Но экономический детерминизм в условиях господства ТНК превращает все национальное хозяйство в убыточное. Выживают только обслуживающие ТНК мелкие фирмы, на которые перекладывается риск хозяйственной деятельности. Либеральная адаптация к глобализации закрывает путь нации к модернизации хозяйственной системы. Если учесть, что кризис капитализма эпохи глобализации это одновременное сочетание классического и кейнсианского системных кризисов, меры по нейтрализации которых взамоблокируются, если добавить структурные кризисы индустриализации на периферии, порождающие дуальность хозяйства и незавершенность самого процесса модернизации, неурядицы на рынках сырья, вызванные недемократическим, нерыночным и олигопольным характером современной мирохозяйственной системы, экологические и поселенческие проблемы, то будет ясно: сокращается и традиционный, и нетрадиционный пролетариат образца 30-70-х годов. Там, где безработица и неформальная занятость - массовый сегмент, утрачивают свою роль профсоюзы. А именно в сфере неформальной занятости идет прирост рабочих мест, который в 1990-95гг. составил 3/4. Право быть эксплуатируемым все больше становится привилегией.
Главные социальные актеры утратили интерес к завоеванию гегемонии. Национальные общества выглядят фрагментированно-безразличными. Теперь "каждый за себя”, группа отстаивает даже не корпоративный, а индивидуально-групповой интерес (интерес мафии, клана, семьи). Биологическое в популяции объявлено выше социального. Императив национальной и социальной справедливости и солидарности у массы как бы исчезает. Концентрация антивластного конгломерата становится большой проблемой.
Неравенство и внутренний раскол в обществе глубок. Возникла пропасть, отделившая новых русских, мексиканцев, аргентинцев от новых бедных, деревню от города, женщин от мужчин, детей от остального общества. Кливажи идут по национальному, культурному, конфессиональному, профессиональному признаку. Углубление социального неравенства делает неустойчивым достигнутое. Налицо апатия народа, уставшего от повседневной борьбы за выживание. Средства массовой информации закрепляют установки населения на пассивность и антисолидаризм.
Вряд ли воспользуются ухудшением ситуации леворадикальные группы, выступающие против существующей социально-политической системы в пользу социалистического общества. Повстанческие формирования, конституционно неузаконенные, приняли в массе своей демократические правила игры и перестали быть системоразрушающим фактором, перейдя из революционеров в лагерь социал-демократов. Вооруженная борьба идет теперь только за жизненное пространство этносов, а не за альтернативные экономические проекты.
|