Лихолетие 90-х

Есть люди – в России, кстати, их процент традиционно высок, – которые приковывают к себе внимание, чем бы они ни занимались.

Невзоров изобрел самую популярную телепрограмму времен гласности – «600 секунд» («Пятое колесо», «Музыкальный ринг» и другие шедевры питерского ТВ прославились позже). Его фильм «Наши», вызвавший почти единодушную травлю, резко перевел его в ряды красно-коричневых, а первый художественный фильм о чеченской войне «Чистилище» рассорил и с красно-коричневыми, и с ельцинистами.  Невзоров – доверенное лицо Путина на выборах 2012 года и автор фантастически резких постов о религии вообще и православии в частности (в молодости учился в семинарии и пел в церковном хоре); один из самых известных в России – да и в мире – иппологов, тренеров, специалистов по лошадиной физиологии, психологии, истории. Невзоров достиг значительных успехов во всем, за что брался. Один хороший питерский писатель про него сказал: «Образцовый, эталонный нонконформист. Семинарист при советской власти, атеист при Путине, защитник рижского ОМОНа в либеральные времена, защитник Украины сегодня, имперец в девяностые, чуть ли не русофоб сегодня... Куда Лимону, Лимон спёкся».

–Ваше интервью,  «Эхо» его потом перепечатало,  заканчивается  длинным панегириком Владимиру Путину, якобы он умудряется сдерживать радикальных имперцев. Насколько искренни вы в этой похвале?

– Пятьдесят на пятьдесят. Если говорить с абсолютной честностью – Путин сегодня в самом деле главный сдерживающий фактор благодаря чекистскому бэкграунду. Что есть чекист? Человек, обязанный просчитывать последствия. При Кургиняне и Дугине нам всем мало бы не показалось, они развязали бы европейскую и мировую войну без тени сомнения, не задумываясь о последствиях вообще. К счастью, возможности их невелики.  Кургинян – хороший актер, неплохой режиссер: он умеет всеми правдами и неправдами получать пропуск в Кремль, потом сидеть там три часа в буфете, а после выходить к соратникам, тереть виски и рассказывать о новейших веяниях: «Ну, значит, так...». Но Дугин и Кургинян не имеют ни малейшего влияния на то, что происходит в Кремле, и даже не получают там инструктажа. Путин, по крайней мере, считает на несколько ходов вперед, как принято в его родном ведомстве.

– Что-то его родное ведомство не просчитало распад СССР в девяностые...

–  Если бы оно и власть в целом сопротивлялись этому распаду, он-то и мог бы привести к настоящей третьей мировой. А тогда сравнительно мирно разошлись, что и было неизбежно.

– Не кажется вам, что Советский Союз был во многих отношениях лучше нынешней системы? РПЦ занимала куда меньше места в пространстве, национализм знал свое место...

– СССР был лучше, только если сравнивать с царской Россией, где за чтение вслух невинной статьи в студенческом кружке могли приговорить к расстрелу, пафосно заменив его каторгой. Но в самом СССР ничего хорошего не было, и все успехи его национальной политики вы ему приписываете задним числом, иначе он не расползся бы при первом сотрясении.

– А почему в 91-м, когда вы сняли «Наших», массовый взрыв патриотизма не наблюдался, а настоящее патриотическое мракобесие началось именно сейчас, после Майдана и фактической аннексии Крыма?

– А какой патриотизм без страха, без возможности убивать? В девяностом требовалось всего лишь защитить своих. На этой базе патриотизма не построишь. Патриотизм – это захват, наступление. Даже сейчас  настоящего страха нет, поскольку Путин далеко не Сталин. Его рейтинг в 86 или сколько там сейчас процентов обратится в антирейтинг стремительно, не то, что у Сталина, в котором страна отнюдь не рвалась разочаровываться. Патриотизм возникает только на волне экспансии, потому что больше ему сейчас держаться не на чем. Что такое нынешняя Россия? Оптимальная среда для выращивания бацилл православия. И только.

– Вы категорически отрицаете пользу религии  для культуры, для эстетики, для мотивации...

– Давайте сразу отметем культуру – это разговоры для гуманитариев, я не слишком высоко ее ценю. Про великую духоподъемность культуры пусть вам расскажет этот Черный Мурза, Карамзин. Что касается мотивации – религия и так задержала развитие человечества на полторы тысячи лет, потому что главная ее функция – тормозить познание. Я допускаю, что некоторые жития святых – например Симеона Столпника, который ради изнурения плоти разводил червей в собственных гнойных ранах – еще дают известные основания для психиатрического освидетельствования; но современные верующие – это уж чистое притворство без всякой духовной экстремальности.

– И у Кураева притворство?

– У него-то в первую очередь, потому что он умен. Если бы наверху что-то понимали, он давно был бы Патриархом. А не Владимир Гундяев, пообещавший, что православный суперклей надежно сцементирует Россию с Украиной. Вследствие чего случилась война. То, что случилось в Крыму, а потом в Донецке и Луганске, напоминает обмен консервной банки на атомную бомбу. Мы обменяли свое участие в мировом цивилизационном процессе на изоляцию под разговоры об уникальной русской духовности. Слушать про эту уникальность  смешней, чем про расовую теорию, антинаучность которой уже в начале ХХ века была очевидна всем. А вот перспективы изоляции – это куда серьезней. В коммунальной квартире – в Петербурге это хорошо знают, поскольку весь город жил в коммуналках – никогда не станут терпеть гопника, разводящего костер на паркете. Человечество дорого заплатило за выработку некоторых правил, и эти правила ему объяснят. Так что одна из близких перспектив – и далеко еще не худшая – это распад России по советскому сценарию.

– ...Кажется, перелом в вашем мировоззрении – это примерно девяносто пятый год...

– Декабрь девяносто четвертого, Грозный. Когда перешагиваешь через трупы русских солдат десять, двадцать, сто раз, когда полусгоревшее тело вынимают из танка, когда за собственный имперский бред действительно платишь,  тогда к русской уникальности относишься несколько иначе. Меня  и сейчас не слишком интересует российская политическая реальность.

Вообще полагать себя высшей ступенью эволюции – наивность непростительная. Поверьте, если бы я увидел в эволюции хотя бы одну клетку бога – я с радостью заявил бы об этом. Но пока я вижу только атом водорода на одном конце и Быкова на другом – все остальные звенья восстанавливаются абсолютно логично, и никакое божественное вмешательство не требуется. ДНК закручена в спираль единственно возможным образом. Появление новых видов жестко увязано с космическими катастрофами, великими оледенениями, длившимися миллионы лет, иными словами, ничего нематериального. Ничего, что требовало бы бога как гипотезы.

Любой креационизм – опять-таки притворство или маскировка невежества. Иное дело, что антропология так и не дождалась пока своего Дарвина, который подробно и логично объяснил бы, с чего и в какой момент человеку вдруг понадобилась коммуникация. Все, что мы знаем об эволюции мозга, пока довольно приблизительно, хотя топография человеческого мозга – что в нем чему служит – построена гораздо подробней, чем  карта мозга лошади.

– Кстати, а к Лихачеву как вы относитесь? Он – ученый или популяризатор?

– Лихачев был прежде всего очень красивый человек с великолепной осанкой. За счет внешности в мире сделано гораздо больше карьер, нежели за счет интеллекта.

Источник, sobesednik.ru, сильно сокращен

20.10/2014