Лихолетие 90-х

Многие аналитики и обозреватели исходят из того, что Россия во многом стала продолжением сверхдержавы СССР, но по состоянию инфраструктуры, по качеству государственных услуг, по масштабу нищеты она относится к совсем другим странам.

Мишель Парсонс (Michelle Parsons), антрополог из Университета Эмори в Джорджии, изложила результаты исследования  в книге Dying Unneeded («Агония ненужных людей»). По ее данным, люди, которых она исследовала, в молодости были полны надежд. Они родились в послевоенной разрухе, в 1960-х годах стали свидетелями бурного экономического развития. Их поколение выбралось из нищеты, получило качественное бесплатное образование, работу, квартиры и пенсию. Мечта о домике у озера должна была вот-вот исполниться. Через 40 лет после разрухи и революции СССР отправил первый спутник в космос - «поколение спутника» было преисполнено оптимизма.

Еще кое-что общее отразилось в интервью: москвичи любили равенство, точнее, видимость равенства. Советская пропаганда без устали твердила о равенстве, о скорой отмене денег и всеобщем изобилии. Факт низкого уровня жизни и концентрации богатства в руках коррумпированной элиты тщательно скрывался.

А потом коммунизм рухнул. В последние годы перед этим событием СССР балансировал на грани голода, но, тем не менее крах СССР и последующие за этим события ознаменовали  переход от надежды к отчаянию. Многие из поколения “спутника” потеряли работу из-за возраста. Они видели взлет олигархии, проявление жуткого неравенства, чудовищной нищеты и невообразимого богатства. Они почувствовали себя лишними, пишет Парсонс. Они стали ненужными.

Многие исследователи считают, что это отчаяние и стало главным объяснением происходящего в России процесса. Профессор Питер Кокланис (Peter A. Coclanis) из Колумбийского университета в 2010 году написал в статье в Chronicle of Higher Education, что, по мнению многих экспертов, смена режима в России в начале 1990-х годов привела к ухудшению состояния здоровья населения менее заметными путями.  Причины кроются в растущей социально-экономической напряженности, отрицательно влияющего на социально-слабые слои населения. Результатом разочарования стал алкоголизм.  Профессор Марк Лоренс Шред (Mark Lawrence Schrad) из Университета Вилланова в Песильвании в своей книге «Водочная политика» (Vodka Politics) считает,  что российское пьянство насаждалось властями умышленно и на протяжении многих лет они,  чтобы пополнить казну , поощряли выпивку, имея  высокие акцизы на алкоголь. В XX веке налог на водку давал больше четверти государственного дохода. Старый подход пополнять бюджет пьяным рублем все еще имеет  место. В 2010 году министр финансов Алексей Кудрин говорил, что пьющие люди помогают решить социальные проблемы и развивать социальные услуги.

В России потребление алкоголя составляет, в пересчете на чистый спирт, 18 л на человека в год. Это в два раза больше максимума, рекомендованного ВОЗ. 77% подростков старше 15 лет постоянно пьют водку, а в деревнях этот показатель превышает 90%. Исследование, опубликованное в журнале The Lancet, показало, что мужчины в возрасте 35 лет, выпивающие полтора литра водки в неделю, вряд ли доживут до 55 лет.

Профессор Гурвиц отмечает, что  выпивка - результат низкого уровня жизни и скуки. В большей части России людям нечем заняться, и люди пьют некачественные напитки, которые делают из чего угодно, вплоть до бензина и одеколона.  По его словам, вся российская культура – продукт  депрессии. «В истории и литературе России есть много размышлений о бессмысленности жизни. Например, Чехов и его описания пустой жизни аристократии. В России традиционно господствует идея, что человек не властен над своей судьбой. Не следует забывать, что веками большинство населения страны составляли крепостные. На смену этому явлению пришел коммунизм. Народ привык, что за него все решают руководители, и он не может управлять собой».

Николас Эберстадт (Nicholas Eberstadt), специалист по экономике Азии и советник Госдепартамента и Всемирного банка,  в  книге «Демографический кризис России в мирное время» («Russia's Peacetime Demographic Crisis») считает, что  демографический кризис  исчезающего народа  превратится для России в экономический.

В мае 2014 года, после того, как Россия аннексировала Крым, Эберстадт написал в статье в Wall Street Journal, что демографический спад сильно ослабил Россию: «В прошлом бывали империи, которые на подъеме расширяли территорию за счет соседних стран. Но сегодня агрессором стала дряхлеющая империя. Несмотря на нефть и газ, в прошлом году российский экспорт с трудом превзошел бельгийский. В истории еще ни разу не было "энергетических сверхдержав". Сегодня основная ценность не полезные ископаемые, а человеческий капитал. Россия в этом отношении понесла невосполнимые потери, и дальше будет только хуже. В 1990 году около 9% людей с высшим образованием в мире составляли россияне. К 2030 году их доля сократится до 3%».

Демографический кризис ослабляет и безопасность России. В 2011 году в Foreign Affairs Эверстадт  писал: «Российская армия состоит из миллиона солдат. В 1990 году в стране родился миллион мальчиков. В 1999 году родились всего 626 тысяч. В 2017 году призывников будет на 40% меньше, чем в 2008».

В статье 2011 года он говорил о еще одной причине ослабления России — падении уровня образования: «Во всем мире чем выше образование, тем лучше здравоохранение. В России доля людей с высшим образованием на 30% больше, чем на Западе, а продолжительность жизни, как в Сенегале. Дело в том, что образование оказалось плохого качества. Международные тесты в 2009 году показали, что по навыкам чтения российские школьники уступают турецким и занимают одно из последних мест по стандартам ОЕСД».

Один из признаков тяжелого положения в России — низкая рождаемость. Россия, помимо других сомнительных достижений, лидирует и по уровню разводов — более 51% браков распадаются. Доля россиян моложе 15 лет в населении составляет 15%. В Китае, несмотря на жесткий контроль над рождаемостью, эта категория составляет 22%.

В стране больше абортов, чем родов. «В результате операции многие женщины становятся бесплодными», — писал Кокланис в The Washington Post.  Одновременно с падением рождаемости выросло число брошенных детей. По официальным данным, в 2004 году более 400 тысяч российских детей воспитывались не в семьях. Один из 70 детей рос в детском доме или интернате. Россия становится мировым лидером и по числу беспризорных детей, живущих на улицах. По оценкам международных институтов, количество бездомных детей может превысить число тех, кто имеет крышу над головой.

 03/01/2015

Источник