Лихолетие 90-х

 

Парламентом в европейской политической традиции называется выборный представительный орган, наделенный правом издавать законы и принимать бюджет. Последовательное осуществление принципов парламентаризма предполагает также контроль парламента над исполнительной властью, реализуемый через право отправлять в отставку правительство. Съезд народных депутатов РСФСР и его составная часть – избираемый им и замещавший его между сессиями Верховный совет – обладали всеми этими признаками.

Не Верховный совет, а Ельцин поднял вооруженный мятеж против законной власти. Действия же Верховного совета и его защитников, направленные на воспрепятствование перевороту, напротив, были конституционны и законны. Все действия. В том числе и силовые. Даже таких неприятных персонажей, как Альберт Макашов.  Ельцин не был конституционен, а Макашов был.  

Давайте разберемся, во имя чего конституционный строй России был насильственно свергнут Ельциным осенью 1993 года. 

B подоплеке борьбы исполнительной и законодательной властей была сама борьба исполнительной и законодательной властей, борьба бюрократии и представительного органа. Представительный орган пытался взять под контроль бюрократию, она же стремилась освободиться от какого бы то ни было контроля. 

Вся политическая борьба в России начала XX века была завязана на вопрос о допуске представителей «общества» (то есть. людей, не принадлежащих к чиновничье-бюрократической касте) к участию в управлении. Когда под давлением революции 1905 года самодержавный режим вынужден был согласиться на создание Думы, главным требованием либеральной оппозиции стало требование «ответственного министерства», то есть такого правительства, которое формируется с согласия парламентского большинства и может быть этим большинством смещено. Но российская бюрократия тут встала стеной, а взять этот последний рубеж на пути к европейской парламентской форме правления у первой русской революции чуть-чуть не хватило напора. 

На бумаге СССР был самой парламентской республикой в мире. Выборный представительный орган – Верховный Совет - имел право принять к рассмотрению и решить любой вопрос, в том числе и кадровый, касающийся состава правительства. Естественно, в условиях тотального господства единственной легальной партии это было фикцией. «Советский парламент» был декоративным собранием тщательно подобранных партноменклатурой статистов. 

В условиях перестройки вмороженная в тоталитарную ледяную глыбу парламентская структура начала оттаивать, а это грозило чиновникам перспективой оказаться под реальным контролем общества. Это и был самый страшный сон советской номенклатуры. Осознав опасность, номенклатурa принялась срочно встраивать в Конституцию всевозможные фильтры и блокираторы (введение неуклюжей двухъярусной системы представительных органов, треть неизбираемых союзных депутатов и т.д.), но до конца испортить ее не успела. После Августа 91-го она оказалась один на один с обществом при достаточно открытой и демократичной системе высших государственных органов. 

Единственная вещь на свете, которой боится российская бюрократия, - это потеря рычагов административной власти. Пока эти рычаги в ее руках, она всегда исхитрится и обойдет как законодательные, так и бюджетные права парламента. Съезд народных депутатов РСФСР имел конституционное право отправлять министров в отставку. Это значит, что действовавшая Конституция все еще сохраняла возможность установления общественного контроля над чиновничеством. Общество еще не научилось эффективно пользоваться этой возможностью. Но рано или поздно научилось бы. 

Ельцин стал предпринимать шаги по выводу правительства из под контроля парламента сразу после Августа 1991 года. Но полностью и надежно избавиться от «парламентской зависимости» без радикального пересмотра Конституции было нельзя. Вот тогда-то окружение Ельцина и заговорило об устарелости советской Конституции и о нехватке в ней «разделения властей», трактуемого как  главенство исполнительной власти над законодательной. 

Между тем шансов Ельцина  на согласие oт самого Съезда народных депутатов нa существеннoe перераспределение полномочий в пользу исполнительной власти не было. «Парламентаристский» пафос перестройки не был забыт, а «издержки рыночных реформ» заставили перейти в оппозицию многих депутатов. Ельцинское правительство спасало лишь то, что  депутатский корпус был  слабо структурирован, а потому неспособен выдвинуть собственную правительственную команду парламентского большинства и настоять на ее назначении. Hужна была партия парламентского большинства, а ее не было. Это и породило патовую ситуацию, затянувшуюся более чем на год.  

Но в перспективе маячило все же «парламентское министерство», чего испугался Eльцин, что и подтолкнуло eгo в конце концов к «выходу за рамки правового конституционного поля». 

Этот «выход за рамки» вовсе не был продиктован какой-либо чрезвычайной ситуацией. Вялотекущая пикировка «ветвей власти» вполне могла дотянуться до очередных выборов. Кроме того, у Ельцина оставалась возможность урегулировать конфликт с парламентом путем формирования правительства, пользующегося доверием депутатского большинства. Опрокинул ситуацию хрупкого равновесия именно указ №1400. 

Сопротивляясь антиконституционному перевороту, Верховный совет был «в своем праве». Но формально-юридическое оправдание еще не означает политического. Воспользоваться формальным правом еще надо суметь. Действия Верховного совета были непродуманны, хаотичны. Многие депутаты оказались морально неустойчивы, и их купили. Еще менее симпатична значительная часть примкнувших к защитникам парламента. Среди них были люди  действительно страшные. 

Мы не можем знать, сумели ли бы сравнительно умеренные руководители парламента удержать контроль над ситуацией в случае своей победы - или сами были бы быстро сметены поднявшейся мутной волной реванша и мести. Но сама эта волна была спровоцирована провалом так называемых новолиберальных  "реформ” и антиконституционными действиями президента. Именно его действия, попиравшие закон и право, превратили вполне маргинальных Баркашова и Макашова в реальную политическую силу, в реальную угрозу. 

Нo Ельцин совершил более страшное предательство. Он надругался над самой идеей законности, конституционности, правового государства, в которую Россия только-только начала верить. На которой основывалось все перестроечное демократическое движение. Под знаменем которой победили в Августе.

Все последующее насилие, произвол, нарушения прав человека – последствия переворота 93-го года. Pоссийское начальство восприняло переворот однозначно: теперь снова все можно. Другое его последствие – психологически надломленное общество, с которым опять можно было делать что угодно. И наконец, почти самодержавная Конституция, превратившая представительные органы в бессильный придаток исполнительной власти и окончательно развязавшая руки правящей верхушке. 

Как бюрократия воспользовалась полученной свободой, известно. Именно на период после 93-го года приходится пик вакханалии расхапывания госсобственности чиновниками и близкими к ним лицами. Конечно, было бы преувеличением считать депутатов  Съезда и Верховного совета истинными представителями «простого народа». Скорее они представляли различные группы интересов, конкурировавшие за получение своей доли в разворачивающейся приватизации. Но если бы эта конкуренция существовала и дальше, столь наглый захват богатств страны околокремлевским кланом был бы невозможен. Бюрократия вынуждена была бы действовать с большей оглядкой и на конкурентов, и на закон, и на общество в целом. Приватизация прошла бы более демократично. Глядишь, и «простой народ» получил бы чуть больше.

Нынешняя авторитарная политическая система рождена осенью 93-года. Неоценимую помощь Ельцину тогда оказали так называемые «молодые реформаторы». Понимая, что их вариант «рыночных реформ» может быть навязан стране лишь обманом либо силой, они сделали ставку на бюрократию, а не на общество. Бюрократия закономерно ответила им взаимностью. Даже при недостатке западного экономического образования классовое чутье верно подсказало ей, какие личные перспективы открывает «приватизация по Чубайсу».  

Внесли свою лепту в трагическую развязку и представители творческой интеллигенции. Поэты и художники не обязаны разбираться в юридических тонкостях и политических хитросплетениях. Недостаток политического профессионализма компенсируется у них обостренной способностью сердцем чувствовать, где правда, а где ложь. Остается лишь сожалеть, что у многих замечательных людей родовая травма унизительной жизни под властью советской партноменклатуры и панический страх перед возвращением той жизни притупили эту способность

 

                             Грани.Ру | Александр Скобов: Октябрь 93-го: ответ Бенедикту Сарнову  2013

                                                                            XXX

 

г. Владимир, 19—20 июля 1993 г.

Выдержки из доклада Р.И. Хасбулатова на совещании-семинаре председателей районных Советов народных депутатов Центрального и Волго-Вятского регионов Российской Федерации



Советы фактически никогда не были властными органами (если не иметь в виду очень короткий промежуток време­ни—с Февральской революции по октябрь 1917 года, когда Сове­ты реально обладали в полном объеме муниципальными полномо­чиями). Но сами Советы — это отнюдь не какой-то эвфемизм, не выдумка большевиков, они существовали в России на протяжении веков, в том числе и в форме уездной, волостной, земской органи­зации самоуправления населения. Советы идут от народа, с ними связаны его традиции, поэтому уходить от Советов невозможно, если не стремиться к прямой узурпации власти у народа. Советы связаны и с традициями Волго-Вятской республики, новгородского вече, казачьего самоуправления. Понятие «совет», «советы» существует и в мировой практике — они действуют во многих европей­ских странах.

Попытка их уничтожить связана с тем, что ныне властвующая бюрократия родственна недавней партийной бюрокра­тии, а она не привык к контролю со стороны Советов. «Советы» ме­шают быстро набирающей силы новой бюрократии. И даже не Советы мешают, а «мешает» народ, действующий через свои Советы. У Советов четкий представительный характер. Следовательно надо лишить народ возможности влиять на деятельность бюрократии через эти муниципальные органы самоуправления.

Представительные органы власти  — Советы, в других странах — коммуны, neighborhood в Aмерике. Отмечу и следующее обстоятельство — после исчезно­вения партийных комитетов, которые действительно воплощали всевластие, нам надо коренным образом пересмотреть взгляд на Советы. В частности, способствовать их эволюции в направлении муниципализации. Этот процесс нами, в Верховном Совете, «запу­щен» давно, но следует его энергично завершать. В том числе через изучение опыта деятельности коммун у ваших соседей, в частности Финляндии...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 
Выборы народных депутатов СССР в марте 1989 года можно было смело назвать самыми свободными со времён аналогичных на Учредительное Собрание в конце 1917-го. Градус свободы был резко поднят в результате первых двух Съездов народных депутатов Союза. И к весне 1990 года страна воистину кипела в своём стремлении к переменам. Выборы той весной проходили исключительно жарко.

 

 

Выборы-1990





Выборы народных депутатов СССР в марте 1989 года можно было смело назвать самыми свободными со времён аналогичных на Учредительное Собрание в конце 1917-го. Градус свободы был резко поднят в результате первых двух Съездов народных депутатов Союза. И к весне 1990 года страна воистину кипела в своём стремлении к переменам. Выборы той весной проходили исключительно жарко.





X1 выборы российских депутатов в 1990 году



выборы народных депутатов СССР, а потом депутатов Российской Федерации, согласитесь, были искренним порывом общества.



Антидемократическая тенденция в обществе связана с президентским правлением, она ускорилась после августовского путча 1991 года и связана с личными качествами Ельцина. Cлабый президент,обанкротившийся, пошел войной на Парламент. Hеограниченные силовые полномочия Президента, способствуя формированию специфического политического режима, практически превращали демократическое законодательство в декларации, как это было в недавнем прошлом. Hа протяжении последних полутора лет в России боролись две тенденции: одна — автократическая, утверждающая режим личной власти в его антикоммунистической разновидности, ярким олицетворением которой выступал Ельцин; другая — демократическая, утверждающая силу Закона и Конституции, действующая в Российском Парламенте, системе представительных органов (Советах), общественно-политических организациях.







Начнем с того, чтобы показать, в каких условиях проходили выборы российских депутатов в 1990 году, как они избирались, как происходили изменения во взглядах депутатов и под влиянием каких причин.





книга здесь   http://1993.sovnarkom.ru/KNIGI/HASBULAT/hasb0.htm

Условия, в которых проходила избирательная кампания 1990 года



Bесь 1990 год был годом наибольшего демократического подъема в обществе. Стремительно падало влияние парткомов разного уровня, от ЦК КПСС до парткомов первичных организаций, партийное чиновничество оказалось в вакууме. Mногие из партсотрудников сами хотели серьезных перемен, выражали недовольство центральным и региональным руководством, понимали ущербность статьи Конституции "О руководящей роли партии” (введенной в Конституцию СССР при Брежневе в 1977 году). Hа 1066 избирательных округах боролись более 12 тысяч претендентов.

 

 

 

 

 

P.X.:

 

 Демократия в России держалась не на Президенте, а исключительно на Парламенте, что вполне объяснимо в условиях отсутствия развитых политических партий. Не будет властного Парламента — нет места демократии...

 
"Вся власть — Советам!” (при полном отсутствии таковой на деле) и "Разделяй и властвуй!” (разделяй общество, натравливай одну часть на другую)  — два лозунга, которые допускают множество путей их воплощения в жизнь. В их основе лежат два процесса — разделение властей и единство власти — две противоположные концепции... 

Демократические ориентиры России нe смогли утвердить новый социальный климат, требующий изменения властных структур, иной государственности, покоящейся на реальном балансе политических сил. 

Принцип разделения властей действовал в Конституции РФ с 1991 года, когда были введены существенные поправки и новые разделы — о Президенте и Конституционном суде; права человека также были инкорпорированы в Конституцию в полном объеме — так, как они сформулированы в Международном Пакте о правах человека; осуществлялся процесс муниципализации Советов — из них было выделено ядро исполнительной власти и специально введены статьи в Конституцию о главах администраций. Сами же Советы после исчезновения парткомов претерпели качественные изменения и в полном объеме выполняли функции реальной представительной власти. Причем все это находилось в интенсивном движении, совершенствовании. Изучaли практикy земских советов... Со стороны населения в областях и краях отношение между Советами и главами администраций были вполне нормальными. Ликвидация Советов — это акт политической мести со стороны тех, кто хотел бы переписать историю государства заново, и свидетельство тотальности государственного переворота с целью формирования бюрократического государства, имеющего жестко выраженные идеологические основы на базе антикоммунизма. При этом формируется политический режим с непропорционально развитыми репрессивными, карательными функциями. Наше население не являясь особым приверженцем коммунистических идей, в то же время отторгает антикоммунизм. Тем более, если он навязывается бывшими рьяными функционерами компартии (речь идет не только об одном Ельцине, но и — Черномырдине, Гайдаре, Федорове, Филатове, Полторанине и многих других "лидеров демократии”) — все они успешно делали свою карьеру через Старую площадь или при ее мощной поддержде; они готовы служить любой власти, если последняя назовет их "нашими”, назависимо от идеологии этой власти. И такая персонификация антикоммунизма вызывает у людей скорее брезгливость, чем солидарность. Антикоммунизм в России —бесперспективное дело. K сожалению, исследователи не обращают внимания на то обстоятельство, что узкий круг антикоммунистов (первоначально сгруппировавшихся вокруг некоторых бывших "правозащитников”), сумел придать антикоммунистический характер всей деятельности Президента и Правительства, втянул в антикоммунизм влиятельных людей общества. Государственный переворот 21 сентября — 4 октября закрепил антикоммунистическое направление развития неототалитарного режима. Потому он разогнал всю систему представительной власти, отражающей реальную волю людей, построенную на принципах народовластия (то есть подлинной демократии), по своей природе отторгающей антикоммунизм как разновидность диктатуры. Простому человеку без излишних умствований ясно, что антикоммунистическая диктатура мало чем отличается от диктатуры коммунистической или любой иной — диктатура есть диктатура. И она во всех случаях противостоит личности, его свободе, его правам и достоинству. Везде на первый план выходит полицейско-милицейская дубинка, солдатский или омоновский сапог, удар прикладом по ребрам. 

 

 

осаду высшей государственной власти в стране, избранной в условиях наибольшего развития демократии — в 1990 году? расстрел Парламента Народ этот унижен И тогда происходит по сути одно — независимо от того, как называет себя это новое государство и — новый режим: "просвещенным абсолютизмом", "коммунизмом" или "демократией" — восстанавливается преемственность российского автократического, царистского развития, реставрируется "восточно-европейская модель развития", а российская самобытная цивилизация вновь замирает. Как это произошло в сентябре-октябре 1993 года, когда недолгое развитие Демократии оказалось насильственно прервано расстрелом из танков Федерального Парламента.         

 

B газетax, передачах радио и ТВ читателю и слушателю назойливо вколачивается мысль, что якобы депутаты в "Белом доме” подняли восстание, мятеж, путч, стреляли и приказывали якобы стрелять в людей. Пропагандa обрабатывает миллионы людей. О том, что кремлевское руководство во главе с Ельциным Б.Н. совершило государственный переворот, обнародовав Указ №1400 — известно всему миру. Кремлевское руководство ликвидировало принцип разделения властей, уничтожило Парламент, Конституционный суд, сосредоточило в руках главаря хунты абсолютную власть и вернулось к былой партийно-олигархической системе диктатуры, но антикоммунистической.





бессовестно разыгрывалась "национальная карта” в связи с его нерусским происхождением, что было лишь идеологической подготовкой к антиконституционному перевороту? эта "карта” —исключительно опасный инструмент, к тому же принципиально невозможный для  подлинными демократами. Отчаявшись найти эффективные способы дискредитации Председателя Парламента, правящая камарилья взялась за его "пятый пункт”. Ясное дело, что это оружие, коль скоро пущено в ход, дальше уже работает само собой — вот и заговорили об "инородцах” в городах России. Затем Кремлю "пришлось” взять в арсенал политической пропаганды проклинаемые ранее либерально-демократическими кругами лозунги "Памяти”. И что особенно показательно в этой связи — людей стали тщательно классифицировать, как потенциальных преступников, по цвету кожи и волос, форме носа, с особенным ударением на "кавказское”, "азиатское” происхождение. об этих "признаках” заголосили в сугубо политических целях наше ТВ и радио. Граждане уже начинают озираться: где тут черные, раскосые, носатые, лица кавказской национальности — преступники — подальше от них! "Демократические мэры” городов с гордостью проводят операции по "очистке” вотчин от нечестивых (ситуация напоминает 1906-1907 гг., правда, тогда превалировали еврейские погромы, но и это, похоже придет при продолжении такой политики). Прямо по Чезаре Ломброзо — раса, нация определяют преступника. Фашизм и использовал эти идеи, полагая, что "неарийские народы” — все сплошь преступники, их надо держать в качестве рабов или всех уничтожить, или выгнать "за пределы рейха”. Кстати, целенаправленные попытки вызвать межэтнические конфликты, разжечь надоверие русских к "инородцам”, а последних — к русским, делаются вопреки исторической традиции и практике, убедительно показывающими, что русскому народу всегда были чужды шовинистическо-националистические проявления. А всплеск шовинизма и национализма происходил лишь в условиях целенаправленной деятельности властей, попадающих в кризис из- за несостоятельности своей политики. Тогда призывали казаков с нагайками, черные сотни, неформальные военизированные отряды, организовывались и переорганизовывались карательно-репрессивные органы.