Приветствую Вас, Гость! Регистрация RSS

Лихолетие 90-х

Вторник, 30.04.2024
Главная » 2013 » Июль » 25 » Диссипация людских ресурсов в постсоветской России (Ростовская Марина Николаевна, 1997 г.)
07:23
Диссипация людских ресурсов в постсоветской России (Ростовская Марина Николаевна, 1997 г.)
Факт утраты  человеческого потенциала, созданного Россией за 70 лет, вызывает сожаление. Чтобы понять, какую Россию мы теряем, рассмотрим три момента: перспективные взгляды теоретиков на людские ресурсы как главный фактор производительности экономической системы, проблемы социальной инфляции при трансформации систем,  стагфляция и ее социальные последствия застойной безработицы.

1. Людской ресурс - уникальный ресурс, который обязан самообеспечиваться и не должен иссякать. Чем больше его потребление в совокупном труде, тем больше он обогащает себя и культуру. Трудоизбыточная модель занятости означает фиаско общества в решении задач жизнеобеспечения и влечет огромные издержки.  Поэтому "созидательность человеческого фактора”  в коллективном сотворчестве, предполагающая "признание одного человека другим” (Ф.Перру) в ситуации, когда капитализм исчерпался перед вызовами современности, означает появление нового источника производительности, эффективность которого доказана математическим моделированием и исследования которого ведутся в социал-демократически продвинутой Европе. Выражение "людские ресурсы” тесно связано с понятием управления ими и эта точка зрения все более теснит миф о всемогущем "рынке” (о фактической анархии и произволе нанимателя) в отношении к человеческому потенциалу. На смену концепции фактора труда, игнорирующего опыт,  квалификацию, образование приходит концепция человеческого капитала (О.Фаверо). Эволюция теорий о рынке труда не в пользу либеральной модели. "Обезьяньим способом” перенесенная на российскую политику занятости, модель принесла огромные социальные издержки именно тогда, когда в развитых странах концептуально признана необходимость  управления внутренним рынком труда, пересматривается роль предприятия в  национальной экономике, ибо оно остается главным узлом в распределении ресурсов. По сути предприятие отлично от рынка, живет по внутренним правилам и соглашениям. Ситуация меняется так, что на смену социологии труда идет социология предприятия, городского, регионального  хозяйства. Это прорывные технологии будущей экономики для человека. Социологические исследования ориентируются не на знание социальных  последствий труда, а на понимание ландшафта, где предприятие является ключевым в  системе хозяйства, совместно с людьми организующее значимый для всего общества экономический проект. Институт права приобретает социальное измерение, применяются антидискриминационные нормы  в отношении  уязвимых  групп (молодежи, женщин, инвалидов). Изучение людских ресурсов становится ведущим, оно междисциплинарно, здесь переплетены разные виды анализа и их учет становится не менее значимым, чем материальный бухгалтерский учет. Ресурс должен быть переписан, демографизирован, наблюдаем. Только после этого можно планировать, проектировать использование, говорить о социальной инфляции на языке чисел. А.Шевалье предложил в учете таблицу с двумя выходами "ресурс-применение” по типу "пассив(ресурс)-актив (использование)”:



   Актив                                                                Пассив

   Как расходуется энергия, время, пространство              Люди (количество, время, энергия, знания)

   Как устанавливаются условия труда и доход                  Общество (техническая инфраструктура, социальные

                                                                                                      и  технические данные)



Ресурс идентифицируется и изучается на описательном и толковательном уровнях, составляются социальные балансы, отчеты по показателям и анализу использования, исследуются комбинации трудовых отношений, выявляются условия максимальной производительности. Ведется статистика возрастной пирамиды фирм (пирамида "гриб” - преобладание в штате лиц пожилого возраста (повышены издержки на оплату труда, негибкость в переподготовке); пирамида "катушка”- вымывание  работников среднего возраста (конфликтность поколений); пирамида "груша” - преобладание молодых, малые возможности для карьеры). В пирамидах отображены происходящие в обществе процессы. В здоровом социуме баланс достигается по полу, возрасту, профессии. Квалификация и дипломы должны увязываться даже без профессионального опыта и непрерывности в обучении. Национальная традиция, социо-стиль важны в изучении. Первые включают установки на ”иерархичную дистанцию”,"преимущество мужчин", набор коллективных ценностей и "ментальные программы” (русский работник мотивируется коллективом, американец - выгодным котнтрактом, голландец - человечностью и т.п.).

·      2. Стагфляция и социальная инфляция - связаны  феноменом застойной безработицы, которая представляет сложное, многоаспектное явление, затрагивающее материальные, духовные, душевные стороны человеческого бытия, труд, профессию, стиль жизни, социализацию. При хронической безработице общество недополучает ресурс развития, человеческий потенциал лишен возможности стать человеческим капиталом. Деградирует рабочая сила, культура, цивилизация,  достигнутый  образовательный уровень оказывается излишним, падает квалификация, теряются высококвалифицированные специалисты, затруднена вертикальная и  горизонтальная мобильность. Явление стало глобальным в конце ХХ в.,  ибо мир вошел в рецессию. Опираясь на интервью, собранные в США в 70-х годах Гарри Мауэром и на собственную российскую коллекцию устных рассказов тех, кто  длительно ищет работу (около 100 газетных интервью), мы обнаружили много сходного в судьбах этих людей и выделили то общее, что свойственно именно либеральной модели занятости, а не особенностям культуры, институтов. Какие же это особенности? 

  Либеральная модель самая дискриминационная к армии лишних людей, за плечами которых инерция вектора жизни. Человек как экономический агент не просто конечен (ограничен трудоактивным возрастом), он выбрасывается на трудоизбыточный рынок на разных фазах жизни, по разному оцениваемых обществом. Один и тот же человек в разные моменты будет более или менее "покупаем” и оказавшись  "за бортом” в разных ситуациях может вытолкнуться в воронку сегрегации, выбраться откуда почти невозможно.

   Безработица несет душевный дискомфорт из-за смены ролей, ориентиров и стиля жизни. Изменить профессиональную траекторию сложно по ряду причин, но даже если это удастся, велика вероятность, что этот человек в новом качестве будет не востребован в сложившемся культурном контексте - в обществе существует негласный запрет на смену профессий. Социальное перемещение пойдет вниз в сторону нивелировки уникальных навыков в сектор "массовых профессий”. Следует добавить и неприятие со стороны той профессиональной группы, на тезаурус которой аппликант претендует. Неформальные институты культуры включатся на полную катушку в режиме самосохранения, проблема высвобожденных кадров приобретает остроту в связи с утратой обществом элитного слоя, привязанного к высоким технологиям. В самом деле бесполезно оперировать сердце в домашних условиях или заниматься  геологоразведкой как частной практикой.

  Напряжение на рынке труда ведет к маргиналиям и дискриминации. Аппликант и наймодатель находятся в неравных условиях, первый беззащитен перед субъективизмом или господствующими установками второго. Это усилено ограниченностью числа стабильных рабочих мест в секторе высокопроизводительных технологий. Обычно наниматель не желает иметь лиц определенной национальности, возраста, пола. Найдется тысяча вариантов, каким образом он избавит себя от нежелательных особ. За этим часто стоит феномен культуры, а не проблема эффективности рынка.

   Либеральная модель, максимально субъективная, навязывает обществу  "ранний пик” женской занятости. Однако современный институт семьи  трансформирован,  социальные институты несовершенны. Общество экономически поощряет бездетную установку мужчин, а деторождения происходят в окружении малодоходных лиц. Сегрегация, дискриминация, вздутый неформальный сектор, анклавы застойной бедности, маргинальные зоны, невостребованность, обеднение старости, феминизация бедности и мускулинизация богатства - вот лики либерализма в условиях стагфляции.

   3. Смена модели развития ведет к тому, что старые каналы трудоустройства не действуют, а новые не созданы.  В 1990г. Россия имела структуру занятости, близкую лидирующим странам (индустрия - 30.2%, непроизводственный общественный сектор - 20.1%, 13.4% - сельское хозяйство, 31.5% - инфраструктура). Уровень жизни соответствовал темпам роста экономики за вычетом военных нужд.

  В начале 90-х годов общество пущено на самотек. Все переходные экономики не миновали проблему занятости (безработица с учетом неформального сектора выше 50%). Падает занятость в госсекторе, увеличивается открытая безработица, накладываются противоречия частного сектора, усиливаются региональные диспропорции. Старое рушится, стихийно строится новая иерархия приоритетов, часто на базе интересов групп.

   Безработица имеет фрикционную (естественную), скрытую (хроническую инсайдную), застойную (хроническую аутсайдную) формы. Службы занятости делают вид, что трудоустраивают, обслуживая пособием фрикционных безработных. Расчетный период трудоустройства застойных безработных 2-10 лет и службы занятости вместо борьбы с безработицей идут на уничтожение профессий. Безработные автоматически выбывают в "сектор выживания” и систему предпринимательства поневоле. Неформальный сектор амортизирует базу социального взрыва, прививая идеи фритрейдерства и национализма.

  В начале 1995г. более половины занятых было в негосударственном секторе посредническо-торговой и финансовой сфер. Шла деиндустриализация, треть населения сменила род деятельности. Квалификационная структура общества была иной. Сложилась нисходящая модель с неполной занятостью. Государственные предприятия сбрасывали работников, выбывших редко принимали в новые структуры. Множились мелкие торговцы и лица без определенного рода деятельности и свободных профессий в сфере услуг. Если продолжительность хронической безработицы будет такая же, как в ОЭСР, возникнет опасность высокого уровня безработицы  в течение десятилетий.

   Масштабы изменений огромны. Производство упало на 50-80%, по уровню душевого ВВП страна ниже Турции. Сохранилась избыточная занятость на заводах. Если бы скрытая безработица стала явной, уровень фиксируемой безработицы поднялся бы на 300%. Абсолютная потеря рабочих мест приходится на инженеров и служащих.

   При высокой мобильности число вакансий в бюро занятости почти "0". Использование наемного труда в частной сфере услуг ограничено, в основном здесь вторичная занятость. По данным ВЦИОМ большинство безработных из-за неперспективности трудоустройства перестает регистрироваться. На  рынке труда много ограничителей: пол, возраст, профессия, квалификация. И хотя цифры разнятся по регионам, "хроническими” по данным служб занятости становятся в среднем  60% - женщин, 70% специалистов и служащих, 40% лица с высшим образованием (60%-женщины), 10% - с неполным средним образованием (мужчин 70%). В целом по стране на 89млн. трудоактивного населения приходится около 20 млн. безработных, 18млн. "коммерсантов”, 8 млн. человек, имеющих вторичную занятость.  3/4 безработных приходится на сельскую местность. К безработным добавляются работающие формально. Огромен разрыв в оплате труда по отраслям и регионам. Наука, культура имеют минимум возможностей давить на правительство для отстаивания своих интересов по сравнению с другими частями бюджетного сектора.  Частные фирмы мелки и нустойчивы, тип работы здесь не зависит от уровня образования. Повсеместно оплата труда женщин ниже, чем мужчин. Разрыв в бизнесе в доходах женщин и мужчин 3:1, выше, чем в промышленности (2:1). Из-за стереотипов женщинам недоступны высокооплачиваемые сектора рынка труда. В найме работников преобладают мужчины (62%),это при высоком проценте  домохозяйств, возглавляемых женщиной.

    Государственные службы занятости ориентированы на лица массовых специальностей и неадекватны "беловоротничковой” безработице: нет общероссийской информационной системы о вакансиях, исключена трудовая миграция, выпускники вузов не устроены, нет плана подготовки специалистов. Стаж, образование, квалификация не востребованы, разрушена социальная идентификация специалистов. Недостатки служб преумножают коммерческие кадровые бюро, ориентированные на "перепродажу” кадров узкого профессионально-возрастного спектра. Узость рынка труда вызвана узостью спроса: в Москве из 7500 профессий  котируются только 50.

Альтернативой либеральной дискриминации  служат   шведские программы оптимизации человеческого капитала. Шведская модель - надежное средство от долгосрочной безработицы  в ситуации радикальных изменениях, где речь идет о сохранении человеческого капитала, трудоустройстве на высокоградуированную должность, обеспечении  мобильности
Категория: Cоциология | Просмотров: 664 | Добавил: rostowskaja