Лихолетие 90-х

Пока 1 октября  в Свято-Даниловом монастыре шли переговоры, на улицах столицы продолжались "блуждающие митинги": у метро "Баррикадная", "Киевская", "Смоленская".  

 

(Сергей Шаргунов:- Вы сказали, что не было массовой поддержки. Я помню, что, я даже это зафиксировал в своем художественном тексте, «1993», что второго числа на Октябрьской вы были среди людей, где были баррикады, на Смоленской, которая была перегорожена. То есть вы погрузились во всю эту гущу народную? Вы считаете, вот эти массы могли что-то изменить или их было критически мало?

Виктор Аксючиц: - Их было критически мало. И, к сожалению, господствовало радикальное настроение. Моя задача была во всех этих случаях – призывать к мирному стоянию. И ОМОН призывать не применять оружие. И мне это удавалось.  Я  увел от столкновения. B какой-то момент я сказал: «Все. Мы выполнили свой долг. Давайте уходим, иначе сейчас будет кровь». Они же специально провоцировали ситуацию, чтобы полилась кровь. Она могла политься на неделю раньше. Поэтому, если бы было  на порядок больше народу, eсли бы было именно мирное стояние, то, естественно, и армия, и регионы, все поддержали бы, конечно, Дом Советов.  -   читать здесь)

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В 17.00 очередной митинг в поддержку Верховного Совета начался на площади Восстания. По свидетельству петербургского журналиста Константина Анатольевича Черемных, к назначенному времени собралось около ста человек. В 18.00 появилась милиция и разогнала митингующих. Вспоминая это событие, К. А. Черемных отметил несколько бросившихся ему в глаза деталей. Во-первых, когда митинг уже начался, на площади одновременно появилось несколько десятков парней, одетых в черные кожаные куртки. Во-вторых, именно эти молодые люди первыми вступили в драку с милицией и начали возводить баррикады. А в-третьих, на удивление откуда-то сразу же появился необходимый "строительный материал".

 

 

 

 

 

Последнее обстоятельство нашло отражение и в воспоминаниях лидера "Трудовой России". "1 октября, - вспоминает В. И. Анпилов, мы перекрыли Садовое кольцо у площади Восстания. Улицы и дворы вокруг были пустыми. Перегораживать дорогу вроде бы было нечем. Но как только цель появилась, все нашлось - компрессор какой-то как из-под земли выкопали, люльки со строительных лесов сняли, старые шины обнаружили, скамейки. За 15 минут была построена баррикада, которая остановила движение по Садовому кольцу". 

  

 

 

 

 

 

 

 

К этому времени уже шло очередное заседание съезда народных депутатов, окончательно превратившегося в митинг. Одним из первых на этом заседании выступил "владыка Кирилл", после чего он уехал с Ворониным, Валентиной Домниной и Равкатом Чеботаревским в Свято-Данилов монастырь на переговоры".

          "Камнем преткновения, - утверждает А. Залесский, - оказался вопрос о сдаче оружия. Правительственная сторона требовала сдачи оружия ей. Верховный Совет и Руцкой предлагали сдать его под контролем двухсторонней комиссии на склад Дома Советов, то есть туда, где оно хранилось раньше, снять милицейское оцепление и предоставить парламенту эфир для объяснения народу своей позиции". 

          Однако приехавшие в 14.00 из Свято-Данилова монастыря в Белый дом Ю. М. Воронин и адмирал Р. Чеботаревский информировали спикера о том, что яблоком раздора стал "указ No 1400", отменять который и, следовательно, признавать представителей Белого дома представителями парламента Кремль отказался.  Единственное, что удалось в тот день - подписать "программу мер по нормализации обстановки вокруг Белого дома".

          Когда в 15.00 Р. И. Хасбулатов начал свой "традиционный брифинг для журналистов", то обратил внимание, что их было в два раза меньше, чем обычно. "Оказывается, западные посольства... предписали своим журналистам немедленно покинуть Парламентский дворец". 

          Это свидетельствовало о том, что иностранные дипломаты или не верили в положительный исход переговоров, или же заранее были проинформированы, что они закончатся неудачей.

 

          Главные события в тот день разворачивались на улицах столицы. В субботу 2 октября мэрия организовала празднование 500-летия Арбата. А на Смоленской площади с 11.30 начали собираться участники запланированного митинга.

          Место для митинга было выбрано очень "удачно": с одной стороны, прямо под окнами Министерства иностранных дел, что сразу же позволяло привлечь к нему внимание из-за рубежа, с другой стороны, в непосредственной близости от парламента, что позволяло направить митингующих на прорыв блокады Белого дома.

          Одним из первых - в 9.30 - на Смоленской площади появился В. И. Анпилов. К этому времени площадь уже была "оцеплена милицией, движение по Садовому кольцу перекрыто плотными рядами ОМОНа в странной камуфляжной форме: черные пятна на светло-голубом фоне. Народный язык тут же подобрал к ним точное словцо: "крапатые". Оказалось, это был ОМОН, переброшенный в Москву из родного города Ельцина Свердловска. "От "крапатых", пишет В. И. Анпилов, - несло чесноком и уральской самогонкой". (1366)

          Надо отдать должное Виктору Ивановичу. Не всякий политик так хорошо разбирается в самогоне.

          С самого же начала события стали развиваться не так, как планировались. Митинг еще не успел начаться, как "Анпилов, - вспоминает один из его участников, - зачем-то отвел своих в сторону гастронома. В сквере против МИДа нас осталось около батальона". (1367) По некоторым данным, В. И. Анпилов увел за собою около 300 человек, а в сквере вместе с A. В. Крючковым осталось 600-700 человек. (1368)

          "На митинг ФНС, вспоминает В. И. Анпилов, через дорогу от МИДа, пропускали только с Андреевскими флагами, "красных" же оттеснили от "патриотов" и прижали к самой стене высотного здания". (1369)

          Из числа выступавших на митинге ФНС можно назвать B. Аксючица, В. Алксниса, Б. М. Гунько, А. Калинина, В. Г. Уражцева. Особо следует выделить выступления лидеров РПК А. В. Крючкова и Е. А. Козлова. Призвав собравшихся оказывать помощь штабу ФНС, "предоставив в его распоряжение автотранспорт, радиостанции и другую технику", А. В. Крючков в полном соответствии с принятым накануне решением предложил направиться к "Белому дому" и образовать там "живую цепь снаружи вокруг оцепления", "выставив постоянный пикет на мосту напротив Дома Советов". 
 

На Смоленской площади К. А. Черемных тоже заметил, как в толпу митингующих влилось несколько десятков человек в черных кожаных куртках, которые, как и на площади Восстания, первыми вступили в сражение с ОМОНом, а затем начали возводить баррикады.

          По свидетельству Э. 3. Махайского, одна баррикада пересекала Садовое кольцо у Арбата, а вторая у выхода со станции метро "Смоленская". "Над баррикадой, расположенной ближе к Арбату, развевались три черно-желто-белых флага, один андреевский и транспарант: "Мы русские! С нами Бог!", а над другой баррикадой - красный флаг". На недостроенной сцене, снова начался митинг.

        

 

 

 

  В 17.05 было сделано объявление, что "достигнута договоренность": омоновцев отводят, митингующие уходят. Договоренность осталась невыполненной. В 19.40 В. Г. Уражцев снова сообщил, что им и И. В. Константиновым достигнуто соглашение с руководителем оцепления полковником Г. Н. Фекличевым о прекращении митинга. В 21 час большая часть митингующих во главе с И. В. Константиновым построилась в колонну и организованно ушла. К этому времени на площади находилось около 1500 человек.

          Ходили слухи, что 2 октября на Смоленской митингующие "потеряли до 80 человек ранеными и убитыми". А вообще с 27 сентября по 2 октября около тысячи человек обращались "в травмопункты за медицинской помощью". Причем среди пострадавших было "больше 200 (!!!) женщин и даже 9-летняя девочка, которой у метро "Баррикадная" омоновец одним ударом дубинки сломал ключицу и нанёс сотрясение мозга". Но эти данные нуждаются в проверке.

 

 

 

 

 

 

 

 Оценивая позже значение субботних событий, И. В. Константинов отметил две важные черты: во-первых, впервые митингующие от обороны перешли к нападению, а во-вторых, до этого дня ни одно уличное сражение не достигало такого ожесточения. 

  

 

 

 

 

B событиях 2 октября на Смоленской площади В. И. Анпилов собрал на митинг всего несколько сот человек. Самая большая цифра, которую называют участники и очевидцы тех событий, - полторы тысячи человек. При желании МВД имело возможность разогнать собравшихся в течение нескольких минут. С этим вполне мог справиться батальон ОМОНа. Однако митингующие держались в центре столицы, на одной из самых оживленных магистралей города, возле Министерства иностранных дел почти десять часов. Следовательно, этот очаг напряжения был нужен Кремлю.  И действительно, на протяжении всей субботы не только отечественные, но и зарубежные СМИ рассказывали о "мятежниках", которые вышли на улицы в центре Москвы, показывали горящие баррикады и клубы черного дыма от подожженных автомобильных шин. И все это сопровождалось комментариями о бесчинствах и насилии сторонников Белого дома.

          И. В. Константинов прав, события 3 октября начались в воскресенье 2-го. Это была и генеральная репетиция, и хорошо продуманная психологическая провокация.

          Несмотря на то, что Совет патриотических сил накануне планировал этот митинг, развитие событий пошло по другому сценарию. Е. А. Козлов утверждает, что он пытался перехватить митингующих, которых В. Г. Уражцев повел к Киевскому вокзалу, чтобы направить их к Белому дому. Но сделать это ему не удалось, хотя накануне В. Г. Уражцев одобрил план А. В. Крючкова и даже поставил ему за него пять с плюсом. Не сумев вернуть возглавляемую В. Г. Уражцевым колонну, Е. А. Козлов отправился к Дому Советов. И тут, видя, как со Смоленской площади поднимаются клубы черного дыма, он вдруг подумал: а не является ли все это провокацией. Вступив в переговоры с находившимися в оцеплении в районе американского посольства дзержинцами, Е. А. Козлов вдруг услышал от одного из бойцов, что завтра все это закончится. 

          Евгений Александрович не знал тогда, что в тот же день был перехвачен радиоразговор высшего милицейского начальства, в ходе которого упоминалось подготавливаемое на воскресенье Всенародное вече, а далее говорилось:"В понедельник утром все будет кончено". 

          Не знал Евгений Александрович тогда и того, что накануне сотрудники милиции передали казакам, охранявшим баррикаду на Дружинниковской улице, еще более важное сообщение: 3 октября Белый дом будет разблокирован, но "фиктивно", в результате "прорыва восставшего народа".

Получив у Белого дома тревожную информацию, Е. А. Козлов поспешил в штаб-квартиру РПК на улицу Климашкина и здесь не только поделился с А. В. Крючковым полученными сведениями, но и высказал свои сомнения: не провоцируют ли специально на активные действия, чтобы затем применить силу, а пролившуюся кровь списать на коммунистов. А. В. Крючков назвал эти рассуждения "чепухой". 

          С улицы Климашкина Евгений Александрович отправился в Краснопресненский Совет, где царила эйфория по поводу событий на Смоленской площади. То ли здесь, то ли в штаб-квартире партии что-то произошло. Oдна из задач, которая ставилась А. В. Крючковым на следующий день, - это прорыв блокады Белого дома. А во-вторых, при обсуждении предстоявших в воскресенье событий он, Е. А. Козлов, заявил, что участвовать в них не будет. 

          А поскольку вопрос о деблокировании обсуждался и раньше, можно предполагать, что 2 октября рассматривались более радикальные действия, о которых Евгений Александрович говорить не желает. В связи с этим нельзя не отметить, что в рассматриваемое время одним из ближайших соратников А. В. Крючкова и его другом был Павел Павлович Николаев. "Пал Палыч" обычно ходил в форме офицера милиции, принимал участие в создании РПК, входил в состав ее ЦИК и не скрывал от товарищей по партии, что являлся действующим офицером Министерства безопасности. А. В. Крючков внимательно прислушивался к его советам и рекомендациям. Поэтому некоторые смотрели на П. П. Николаева как на "серого кардинала". Не направляло ли Министерство безопасности через него деятельность РПК? 

          Когда 2 октября, уже после 19.00, сведения о сражении на Смоленской площади достигли Белого дома, Р. И. Хасбулатов поставил вопрос о необходимости "переходить к решительному противодействию путчистам". Наступает "решающий этап", заявил он, "нужен всплеск негодования людей и действия власти - законной власти. Но без кровопролития. Без угрозы применения оружия".

          2 октября А. В. Руцкой подписал указ No 31 "О Президиуме Совета министров правительстве Российской Федерации", которым "за поддержку антиконституционных действий Ельцина Б. Н. освободил от занимаемых должностей Председателя Совета министров - Правительства Российской Федерации Черномырдина В. С, Гайдара Е. Т., Шумейко В. Ф., Лобова О. И., Шахрая С. М., Заверюху А. X., Геращенко В. В., Сосковца О. Н., Квасова В. П., Козырева А. В., Федорова Б. Г., Шохина А. Н., Чубайса А. Б., Ярова Ю. Ф.". Одновременно был поставлен вопрос о создании нового правительства. 

          Этот шаг имел чисто демонстративный характер, поскольку власть и. о. президента не распространялась дальше Краснопресненской набережной.

          Подобный же демонстративный характер имел и призыв Р. И. Хасбулатова к регионам ""воздействовать" на власти блокированием железных дорог, перекрытием нефтепроводов, коммуникаций". Заканчивая этот день, спикер отметил в своем "рабочем дневнике": "Сажусь писать краткую исповедь-письмо о причинах переворота. Возможно, нас всех перебьют". 

          Эта запись была сделана не случайно. По свидетельству М. Ройза, в ночь с 2 на 3 октября руководители Белого дома обсуждали возможность штурма Белого дома, который ожидался в 4 часа утра следующего дня.

          После этого Р. И. Хасбулатов выступил с обращением к армии, в котором, повторив характеристику событий 21 сентября как государственного переворота, напомнив об отрешении Ельцина от должности президента, заявил:

          "Б. Ельцин, преступив закон и присягу в верности Конституции, продолжает чинить произвол и беззаконие по всей стране. К Дому Советов подтягиваются все новые воинские формирования, он опоясан колючей проволокой... По всей Москве идут митинги и массовые избиения митингующих. Уже есть жертвы... Дорогие товарищи! Вы принимали присягу на верность народу и Конституции - так защитите народ и Конституцию! Приходите на площадь Свободной России... Сохранять нейтралитет в таких условиях - это означает отдать на растерзание путчистам и их приспешникам свой народ". 

          Так начинался роковой день 3 октября 1993 года.